| Dj_Ice | Дата: Пятница, 28.12.2012, 13:39 | Сообщение # 1 |
|
Полковник
Группа: Администраторы
Сообщений: 166
Статус: Offline
| БЫВШЕМУ КОМАНДИРУ ОГНЕВОГО ВЗВОДА М.З.ПИРИЕВУ ИСПОЛНИЛОСЬ 90 ЛЕТ.
Славный боевой путь в годы Великой Отечественной войны прошел Мамед Зейналабдин оглы Пириев.
Родился он в мае 1914 года в Акстафинском районе Азербайджанской ССР. Уж к 26 годам М.З.Пириев
сделал неплохую карьеру. Война застала его на должно-сти заведующего партийным кабинетом райкома КП Азер-байджана. Добровольно ушел на фронт Великой Отечест-венной войны.
Начал военную службу в 99-й стрелковой дивизии, принимавшей активное участие в боях под Ростовом-на--Дону. В боях на Харьковском направлении, у станции Изюм был тяжело ранен и признан негодным к военной службе.
После длительного лечения и настоятельным просьбам М.З.Пириева направили в Краснодарское минометное училище. Успешно окончив его, он был послан командиром огневого взвода на Ленинградский фронт. Потом было освобождение и встреча с союзниками на Эльбе. За бесстрашие в боях за Родину М.З.Пириев награжден орденами «Отечественной войны», «Красной Звезды», медалью «За боевые заслуги» и еще многими юбилейными медалями.
После войны самоотверженно трудился. На протяже-нии многих лет ведет большую ветеранскую деятельность.
Посол России в Азербайджане Н.Т.Рябов поздравил М.З.Пириева с 90-летием со дня рождения и вручил ему подарок. В настоящем материале рассказывается о боевых подвигах ветерана-юбиляра.
* * *
Осень сорок первого года. Вместе со своей ротой шел на фронт бакинец Мамед Зейналабдин оглы Пириев. В ту пору с утра до ночи на ростовских полях не рассеивалась голубовато - призрачная мгла, будто тут сроду не было восходов солнца, будто оно навсегда застряло на закате.
Натужно воя, невысоко и кучно над колонной то и де-ло, появлялись фашистские самолеты. Тогда рота и Пири-ев согласно прижимались к земле, все падали лицом вниз, но все же кто-то непременно видел , что смерть пролетела мимо, и извещалось об этом каждый раз по-мальчишески звонко и почти радостно.
Так было не раз, когда появлялись немецкие «Юнкер-сы».
Рота и с ней Пириев снова рассыпались и падали по команде командира. Сам ротный оставался стоять на месте лицом к полегшим, потом все поднимались. Бойцы шли вторые сутки, минуя дороги и обходя притаившиеся селе-ния. Впереди и уже недалеко должен был быть фронт.
Вскоре рота вошла в подчинение пехотного полка. Временами Приеву казалось, что это еще не взаправду, что это только так, условно. С еще более нечетким и зыбким сознанием воспринималась им война. Тут он оказывался совершенно беспомощным, все его существо не верило тому, что происходило, он не то что не хотел, а просто не знал, куда, в какой уголок души поместить войну хотя бы временно. Полк с боями безудержно продвигался вперед, к Ростову.
Было приказано к шести ноль-ноль отрыть окопы. Комроты отозвал в сторону замполитрука Пириева и ко-мандиров взводов и слово в слово передал им приказ высшего начальника. Сразу же все начали рыть окопы. Полуподковой. В полный профиль. С ходами сообщений. О многом тогда передумал Пириев. И в его душе не нахо-дилось места, куда улеглась бы невероятная явь войны. Мысли и сердце были заняты давно для него привычным и очень дорогим делом.
Окопы были готовы к установленному сроку. Утро на-ступило прохладное, и вместе с ним по рву накатно, тучно и плотно входил рассвет в селение.
– Самолеты! – громко произнес комроты. – Видите. На четыре пальца правее леса, глядите…Ну?
«Юнкерсы» и в самом деле шли кучной и неровной черной стаей. Они увеличивались с каждой секундой, и круги пропеллеров у них блестели на солнце, как матовые зеркала. Их было не меньше тридцати штук.
– Заходят на нас, – почти безразлично сказал один из солдат, стоявший рядом с Пириевым, и тот увидел его мгновенно побелевший, совершенно обескровленный нос, и сам ощутил, как похолодело в груди и сердце резкими толчками начала подниматься к горлу…
Шло время. Гул боя возникал то справа, то слева, то далеко, то близко. А на участке Пириева также было тре-вожно. Кончалось терпение, у молодых солдат не выдер-живали нервы, хотелось им ринуться в кромешную темно-ту, разрешить невиданное пальбой, боем. Солдаты, по-старше, натерпевшиеся уже немало трудностей от первых дней войны, стойче переносили холод, секущий дождь и неизвестность, а может, пронесет на этот раз. Но в предут-ренней тишине уже час, а может, и больше идет стрельба. Сзади из окопа ударили гаубицы, и снаряды, шамкая и шипя, полетели над пехотинцами, заставляя утягивать го-ловы в воротники, холодных шинелей.
Стрельба стала разрастаться, густеть, накатываться, завывали мины, в небо взлетали ракеты, и оно озарилось грозными всполохами. Впереди, чуть левее, часто и запо-лошно тявкала батарея полковых пушек. В этом ночном бою все было расставлено не по уставу, и орудия, завязшие в грязи, приготовленные стрелять до последнего снаряда, прикрывали пехоту со всех сторон, а пехота подвижными группами еле поспевала туда, где она нужнее будет, где противнику удастся пробиться, чтобы закрыть брешь.
Пириев поспешил по окопу, то и дело выкрикивая:
– Приготовиться! К бою!
Один из солдат поймал Пириева за полу шинели, уро-нил его рядом с собой, и в это время застучал пулемет, ореховой скорлупой посыпали автоматы, отрывисто за-хлопали винтовки, и из круговерти дождя возникла и покатилась по траншее темная масса людей. С кашлем, криками и визгом ринулась она в траншею, провалилась, завязла, закопошилась в ней.
Началась рукопашная. Оголодавшие, деморализован-ные окружением и стужей, фашисты лезли вперед безумно и слепо. Их приканчивали штыками, лопатами. Но за этой волной покатилась другая, третья. Все перемешалось в но-чи: рев, стельба, ругань, крики раненых, дрожь земли, мерзлые, с визгом, откаты пушек, которые били теперь по своим и по фашистам, не разбираясь, кто где. Да и разо-брать уж ничего было нельзя...
С первых же дней пребывания в роте, замполитрука Пириев был общительный, принципиальный. Никогда не бросавший слов на ветер он как-то сразу вошел в ротную семью. А в первом бою изумил солдат своей храбростью.
В ходе боев Пириев умело использовал газетные мате-риалы для мобилизации личного состава на выполнение боевых задач.
Душой боев всегда был зам политрука Пириев. Его спокойствие, решительность и смелость передавал бойцам, Мамед Зейналабдин оглы Пириев по своей природе был компанейским человеком. И это очень помогало ему в ра-боте, он завоевывал симпатии бойцов, сразу вникал в их дела и заботы, быстро узнавая имена героически показы-вавших себя в боях, старался быть там, где нужнее. И действительно, ничто не ускользало от глаз замполитрука. Увидит, что солдат захандрил, подойдет, заговорит и обя-зательно поможет, поддержит. При этом всегда понимал, где нужен серьезный разговор, а где достаточно шутки.
После боя любил Пириев посидеть с бойцами, обычно он просто прислушивался к их разговорам, узнавал, чем живут люди, что их заботит, тревожит. Таким образом, замполитрука оказывался в курсе не только фронтовых дел, но и того, что происходило в тылу. Бойцы делились с ним сообщениями, которые им приносили письма из раз-ных концов страны, знал Мамед Зейналабдин оглы Пириев и подробности солдатских биографий.
Вместе с тем замполитрука понимал и роль газеты в поднятии боевого духа воинов. Поэтому в любых условиях боя ,старался обеспечить роту газетами, сам читал бойцам важнейшие материалы и нацеливал на это всех агитаторов. В боях Пириев проявлял находчивость и инициативу.
Много видел за время войны Пириев пожаров, пепе-лищ, плачущих женщин, детей, много похоронил товари-щей, но всегда это было что-то отдельное, сиюминутное, такое, что нужно было немедленно преодолеть, сжав зубы, выдержать, выстоять, помочь, поддержать, организовать. И это он всегда выполнял так, как надо.
Замполитрук Пириев был цветом своей роты, умел за-ражать высоким боевым духом своих товаришей. Он все-гда был там, где труднее, где решался успех боя.
...Пириев и помкомвзвода находились вместе. Послед-ний держал в правой руке лопатку, а в левой трофейный пистолет. Он не палил куда попало, не суе¬тился. Он и в грязи, в темноте видел, где ему надо быть. Он падал на землю, зарывался в грязь. Потом вскакивал и делал корот-кий бросок, рубил лопаткой, стрелял и отбрасывал что-то с пути.
– Не психуй. Смотри в оба! – Кричал помком¬взвода Пириеву.
Дивясь его собранности, этому жестокому и верному расчету, Пириев и сам стал видеть бой отчет¬ливей и пони-мать, что бойцы его живы и сражаются. Но каждый вел бой поодиночке, и нужно было дать знать, солдатам, что он с ними.
-Ребя-а-ата-а-а. Бе-е-ей – кричал Пириев.
На крик его густо сыпали фашисты, чтобы зат¬кнуть ему рот. Ракеты много раз взмывали в небо. В коротком, полощущем свете проблесками возникали лоскуты боя, и в столпотворении этом то сближались, то проваливались во тьму, зияющую за огнем, тени людей, кучи людей закру-ченных водоворотом боя.
– Бей их! Бей! – придушенно сипло взывал Пи¬риев.
Страшен был тот горячий человек. Он то дви¬гался, то летел как будто на крыльях к окопу врага, крушил все на своем пути прикладом винтовки. Это был замполитрука Пириев.
Тень его металась, то увеличивалась, то исчеза¬ла во-все. Черная пороша вертелась над головой Пириева, ахали гранаты, сыпалась стрельба, грохотали орудия. Казалось, вся, война была сейчас здесь, в этом месте, кипела в рас-топтанной еще траншее, исходя удушливым дымом, ревом, визгом осколков, зверин¬ым рычанием солдат.
И вдруг на мгновение все опало, остановилось, уси-лился вой свинцовой метели.
–Танки! – разноголосо завопила траншея.
Из темноты понесло удушливой гарью. Танки безглас-но надвигались из ночи. Скрежетали гусеницы на холоде, и тут же буксовали, немея в глубокой грязи. Вражеским танкам не было хода назад и все, что попадало на пути, они крушили, перемалывали. Наши пушки хлестали по ним. Гул, стрельба, нарастали с каждой минутой. И в этот момент Пириев был тяжело ранен.
Вначале – медсанбат. Потом – военный госпиталь. И врачи, и медсестры были ласковые, приветливые, разбин-товали его раны осторожно, чтобы боль не причинить. С Пириевым доктора долго возились, потянулось длительное лечение, и признали его инвалидом. Но он настоял на том, чтобы его отправили на фронт. Медицинская комиссия учла его просьбу, но вначале послали его в военное училище. Занятия по расписанию, уставы, тактика, политподготовка, топография, стрельба, боевые тревоги, походы… Так изо дня в день. Для себя времени оставалось совсем мало, чтобы подшить подворотник, заштопать рукав шинели, лопнувший под мышкой во время отработки штыкового боя, написать письмо... Училище и Пириев жили сообщениями о героических боях воинов Красной Армии на фронтах.
И вот наконец-то дождались. Бывшие курсанты, с двумя кубиками на петлицах спешили на фронт. В двер-ном проеме вагона мелькали, отсчитывались телеграфные столбы, под ногами бился пол. Скорее, скорее стучите ко-леса.
И вот снова фронт. Дорога вся в снарядах, воронках, бомбовых ямах. Вдоль дороги громоздились обгоревшие артиллерийские передки, машины, кучи искореженного, продырявленного железа... Там и сям по полю маячили ос-товы танков без башен и с башнями набекрень. Погнутые черные дула смотрели в небо, в глину – вкось, вкривь. Глина была черная, задымленная…
Всего насмотрелись артиллеристы Пириева в дни боев за Ленинград и на Карельском перешейке в составе 142-й стрелковой дивизии. Сна не знали. Если выпадало затишье и позиция не простреливалась, то чистили орудия. Много раз меняли позиции. Изнурительный маршрут – огневая дуэль, снова марш и снова артиллерийская дуэль. Как-то на марше напоролись на позиции врага. Схватились в рукопашную. А тут вдруг пришлось разворачивать орудия на 180 градусов – враг с тыла ударил. Фашисты понесли большой урон.
У командира огневого взвода Пириева был непрере-каемый боевой авторитет. Никогда посторонный человек его от других бойцов не отличил бы сложная боевая обста-новка сделала всех их одинаковыми. Но бойцы по мно- гим признакам узнавали своего командира, – и по голосу и по трудолюбию, и по мужеству, и по стойкости, и, глав-ное, по его решительности и неуклонной требовательно-сти, как бы трудно ни приходилось и им, и ему самому и подчиненным.
Требовательность Пириева иногда оказывалась един-ственным источником энергии на батарее. Даже угроза наказания не подняла бы иного солдата, прилегшего отдохнуть после трех суток бессонницы. А Пириев и заставлял вершить ратный труд.
Никогда не забыть Пириеву первую встречу с фашист-ским «Тигром». Ни лязга гусениц, нирева двигателя не слышал офицер, но вот он, танк, тридцать метров до него, не более. От этой картины мороз пошел по коже. Враже-ский танк выползал из густого утреннего тумана, серые клоки его будто свалились со ствола, с башни, вязли в гу-сеницах.
Черный зрачок орудия беззвучно чертил линии сверху вниз. Линия эта начиналась с неба и кончалась под самыми гусеницами машины. Танк переваливался через бруствер, и только тут рев его двигателей сдернул артиллеристов с места.
– По танкам! – опасаясь быть не услышанным закри-чал Пириев. – Прямой наводкой огонь!
Раздался залп. Снаряд угодил в самое сердце черного креста на левом борту фашистского танка. Случай ред-чайший, и какой артиллерист не позавидует подобному удару.
– Ну и молодцы!
Таких эпизодов в боевой жизни Пириева было в общем немало. Он достаточно перевидал и пережил на своем фронтовом пути, и всюду стволы подчиненных ему орудий продвигали дорогу вперед. Всегда рядом с ним находились люди, которые любили, уважали его, брали с него пример. В многотиражной газете часто писалось об одном из многочисленных боев. В том сражении Пириев сам командовал орудием, зажатым в узкой ложбине. Ему удалось подбить фашистский танк, но успевший десант противника устремился на орудие. Завязалась рукопашная. В ход пошли автоматы, ножи, гранаты. Победили артиллеристы Пириева. От бойцов его части можно было услышать: «Мы любим и уважаем нашего командира, он умело и смело ведет нас в бой на разгром врага».
Письма, документы, вырезки из газет. Читаешь их и невольно думаешь – о таких людях слова: «Когда страна быть прикажет героем, у нас героем становится любой».
Портрет Пириева, бесстрашного фронтовика, героя прорыва блокады Ленинграда складывался из многих шрихов. А они – это бои, сражения. Особенно отличились его артиллеристы при форсировании рек.
Командир огневого взвода Пириев при подготовке к переправе строил все так, чтобы враг как можно дольше не обнаружил наших десантов. И вот бойцы, молча, стиснув зубы, поплыли через реку. Вокруг тихо, темно. И вдруг небо озарилось ярким цветом огня. Грохот артиллерии и минометной стрельбы заполнил окрестность. Стоны, лязг металла, ржание лошадей.
Взвод Пириева переплыл в полном составе. Плыли на здоровенных плотах. Командир взвода рассчитывал пра-вильно. Его и запомнили на плоту с боевой техникой...
Во время переправы не раз взвод попадал под артил-лерийский обстрел, а потом под ожесточенную бомбежку вражеской авиации. Иногда погибали бойцы, орудия. Од-нако пехотинцы обеспечивали артиллеристам возможность развернуться на позиции, изготовить тыл к стрельбе. Вскоре начались яростные атаки гитлеровцев. Наседала вражеская пехота. Сверху сыпались снаряды, бомбы, мины. Иногда опрокидывались наши орудия, их немедленно поднимали, горела земля, кипела за спиной.
В основу наградных листов Пириева, как правило, ложились рапорты в вышестоящий штаб командира и по-литработника, находившихся в то тяжелое время на поле боя. В них отмечалось, что командир огневого взвода Пи-риев пренебрегал смертью, под непрерывными разрывами бомб, снарядов и мин, беспощадно сражался с фашистами, которые сегодня не прочитаешь без волнения
При этом особенно отличились в боях артиллеристы М.З.Пириева. Пириев и его артиллеристы показали огромное напряжение всех духовных и физических сил, мужество и бесстрашие
После прорыва блокады Ленинграда огневой взвод М.З.Пириева вошел в состав 2-го Белорусского фронта. Активно участвовал во взятии города а также и крепости Грудзяндз (Граденец), Гнев (Меве) и Старогарь (крепость Препсиш Стартори).
А потом снова бои, но все - таки главный день, к ко-торому шли наши воины четыре года, был еще впереди.
В разные ситуации в годы войны попадал мужествен-ный герой артиллерист, но всегда выходил из них победи-телем. Боевой путь, который прошел Пириев, был насы-щен напряженными и поистине героическими делами.
Все дальше и дальше вели фронтовые дороги Пириева. Словно увиденные во сне, вспоминались Кавказ и Дон…
В апрельские дни 45-го упорные бои завязались на подступах к Кенигсбергу. Враг несколько раз предприни-мал отчаянные попытки отбросить наших назад. Но артил-леристы Пириева дрались отчаянно, каждый – за десяте-рых. В этих тяжелых схватках вновь они отличились.
Не было ни дня, ни часа передышки, сражались за ка-ждую улицу, за каждый дом. И огневой взвод Пириева ни разу не дрогнул, не уронил чести своей.
И вот наступило время, когда 1418 дней и ночей войны были позади. Впереди был только МИР,МИР,МИР…
– Ура! –закричали бойцы и вместе с ними Пириев.
Выйдя на улицу, все бойцы разрядили из своих писто-летов и автоматов по одной обойме, потом по второй…
А стрельба все нарастала. Заговорили пулеметы, раз-резая ночь огневыми струями трассирующих пуль. Вскоре включилась зенитная артиллерия, разукрашивая небо раз-ноцветными фейерверками.
Стреляли все, кто имел оружие. Пушки, пулеметы, ав-томаты, средства смерти превратились музыкальные инст-рументы, и, слившись в один оркестр, в полный голос иг-рали гимн ПОБЕДЫ, извещая человечество о мире, Земля и небо содрогались от грохота. Ночь отступила, стало светло, как днем. Никто не экономил боеприпасы. Зачем их везти назад. Да и понадобятся ли они.
Взошло солнце. Какое оно было большое и ласковое. Оно, как и бойцы, сияло торжеством ПОБЕДЫ. Всюду солнце. Всем казалось, что весь мир залит солнцем. И тор-жественной счастливой тишиной.
Это было 9 мая 1945 года. Честь и слава бесстрашному артиллеристу М.З.Пириеву!
АЛЕКСАНДР ГРИТЧЕНКО,
Русская община Азербайджана,
Азербайджанский Республиканский Совет ветеранов
|
| |
|
|
