| Dj_Ice | Дата: Вторник, 25.12.2012, 15:25 | Сообщение # 1 |
|
Полковник
Группа: Администраторы
Сообщений: 166
Статус: Offline
| В двенадцать лет Кафур Мамедов часами просиживал у моря, жадно разглядывая стоящие в порту суда и кораб-ли. В четырнадцать – бросился вниз между двумя парохо-дами и, не боясь, что его раздавит бортами, вытащил из воды тонувшую девочку. В шестнадцать – не допущенный к соревнованиям по плаванию на три тысячи метров – «вне конкурса» совершил одиночный девятикилометровый зап-лыв: остров Наргин – Баку. В неполные семнадцать –явившись в Каспийский флотский полуэкипаж, заявил: «Хочу в морскую пехоту, бить фашистов». Отказ не смутил его, обратился к командиру постарше, потом к комиссару, и добился своего. Стал морским пехотинцем...
Впервые Гафур Мамедов встретился с комвзвода Зи-новием Синецким 28 декабря 1941 года в Феодосийском десанте. Прикрывая подступ к порту, фашисты открыли плотный пулеметный огонь. Правое крыло десантного от-ряда замешкалось: морякам ни шагнуть вперед, ни поднять головы. А время не ждало.
– Справа, в портовом строении – пулеметное гнездо, –послышался голос лейтенанта Синецкого. – Охотники есть?
– Есть, – отозвался молодой звонкий голос.
– Кто это? Ты...
– Так точно, – ответил черноглазый юноша в одном легком бушлатике и бескозырке набекрень.
– Отставить. Молод еще.
– Я комсомолец, – вскипел черноглазый и, схватив три связки гранат, торопливо пополз вперед.
Грохнуло три сильных взрыва. Прокатилось «Ура – а». Взвод Синецкого продолжал наступать.
Утром, после освобождения Феодосийского порта, лейтенант Синецкий попытался установить, кто был тот черноглазый десантник, открывший взводу путь в порт. Но это оказалось почти невозможным – взвод комплектовался из добровольцев перед самой десантной операцией, и многие еще не знали друг друга в лицо. И все же комвзвода нашел его среди раненых на госпитальном судне. Он лежал на койке бледный, с перевязанным плечом.
– Это ты?
– Я.
– Спасибо, дружочек. Я бы тебя обнял, но боюсь по-вредить рану. Здорово садануло?
Не знаю. – Парень хотел улыбнуться, но получилась гримаса от нестерпимой боли.
Ладно, ты поправляйся и снова к нам во взвод, ребята будут ждать... Тут вот они отчислили тебе дневной паек сахара и папирос. Сам-то откуда будешь?
– Гафур Мамедов я, из Баку, с Каспийской флотилии.
– О-о, молодец... А я черноморец, родом с Украины, из Киева. Там у меня дом, семья. Кончим войну и махнем к нам. Ну, будь...
Из госпиталя фронтовая дорога привела Гафура в пы-лавший Севастополь, но лейтенанта Синецкого, сколько он его ни искал, нигде не увидел, не встретил. Однако, видя, как отважно сражались черноморцы, решил не отставать от них, тоже лез в самое пекло. Здесь, в 79-й морской бригаде, сошелся с веселым пареньком – севастопольцем Сашей Воякиным. Вместе они вдвоем хлебнули свинцовой каши, вместе очутились в госпитале. На этот раз ранение оказалось настолько серьезным, что после длительного лечения оба друга были выписаны из сухопутного госпиталя с большими ограничениями. У обоих в справках врачебной комиссии говорилось: «... годен для несения службы в тыловых частях». Друзья приуныли, но ненадолго. В порту они случайно встретились с бравым морячком в черной пилотке и планшетом через плечо. Закурили, разговорились: кто, что, откуда, куда... Моряк назвался – Леонидом Гуляевым, находился он в Сухуми в командировке, а теперь возвращался в Новороссийск, в свой 323-й морской батальон.
Давай клади руля к нам, – предложил Леонид. – Братва у нас боевая, дружная, примем, как родных.
И вот Гафур и Саша в Новороссийской военно-морской базе. Однако в батальон с такими документами их не приняли. Что делать?
Леонид Гуляев успокоил:
– Поговорю с заместителем комбата, золотой человек, старый моряк, поймет, поможет...
Войдя в землянку замкомбата, Гафур ахнул: перед ним был земляк-бакинец, его бывший комиссар Гайдуков.
Это он в первые дни войны, когда Гафура по малолет-ству не принимали на Каспийскую флотилию, рекомендо-вал его и помог стать моряком.
Мамедов? – удивился и обрадовался Петр Ефимович.
Гафур, дорогой мой, какими судьбами, откуда...
Эта встреча решила судьбу Гафура и Саши. Их приня-ли в 323-й батальон и направили в третью роту, в которой служил Леонид Гуляев. Все уладилось как нельзя лучше.
В тот же день произошла еще одна удивительная встреча. Гафур предстал перед своим новым командиром роты... лейтенантом Синецким. Что это – счастье? Еще бы! Встретиться на войне со своим полюбившимся и потерян-ным командиром, с которым совершен первый подвиг, –действительно большое матросское счастье.
С того часа Гафур уже никогда не расставался с лейте-нантом Синецким. Где бы они ни воевали, он всегда был рядом с любимым командиром, стараясь во всем походить на него. Он стал лучшим в его роте бойцом, связным и разведчиком.
Вскоре 323-и батальон был направлен в горы за Туап-се. Поднимались по горным дорогам. Не сверкало на солн-це оружие. Моросил противный осенний дождь, не слышалось матросских песен, только потемневшее море тоскливо шумело вслед уходящим морским пехотинцам. С перевала в последний раз открылось туманное побережье... Гафур остановился, задумался, вспомнил: вот так же стоял у ворот своего родного дома и прощался с любимым Каспием. Вспомнилась мать, ее нежное заплаканное лицо, и сердце наполнилось жалостью: сколько огорчений он причинял ей своим упрямством и непослушанием – «Анаджан – милая мамочка».
Подошел комроты Синецкий.
– Не отставай, дружочек.
– Виноват, товарищ лейтенант. Посмотрел на Черное море и вспомнил Каспийское, Баку я ...
– Родной город, родителей забывать никогда нельзя, – командир мягко положил на плечо ему руку. – Пойдем...
– А насчет Черного моря скажу тебе так: если воюешь на нем, значит, защищаешь свой Баку, свой дом, отца, мать.
Будто отхлынула от груди Гафура давящая тяжесть, дышать стало легче, черные глаза смягчились доброй улыбкой. «Верно говорит командир, спасибо ему. Надо написать о нем домой, рассказать, какой он хороший...»
В незатухающем зареве, в неумолкающем орудийном грохоте стояла на Черноморье осень сурового сорок второ-го года. Фашисты рвались к побережью. В горах северо-западнее Туапсе наша 18-я армия и части 56-й армии едва сдерживали яростный натиск превосходящих гитлеровских сил. Каждую неделю в Берлин летели депеши: до Черного моря осталось шестьдесят километров... пятьдесят и, наконец, сорок. «Остановить врага, – гласил приказ советского военного командования. – Ни шагу назад. Отстоим Кавказ...»
В состав 18-й армии влились моряки 83-й морской бригады и 323-го отдельного батальона морской пехоты. Моряки и красноармейцы остановили противника, пытав-шегося прорваться на стыке 18-й и 56-й армий, и сбросили его с захваченной им горы Качканова. Фашисты немед-ленно подтянули свежие части, поддержанные авиацией. Завязались тяжелые бои, которые к двадцатым числам ок-тября приняли особенно ожесточенный и кровопролитный характер.
Гитлеровцы обрушили на гору Качканова сокруши-тельные удары артиллерии и авиации. От бесчисленных разрывов снарядов и авиабомб земля поднималась дыбом. Казалось, ни одно живое существо не смогло бы уцелеть в этом огненном смерче. Но стоило фашистам ринуться в новую атаку, как навстречу им опять и опять поднималась неистребимая лава солдатских шинелей и флотских бушлатов. Гора Качканова превратилась в неприступный бастион, бойцы проявляли невиданную стойкость, бес-страшие и отвагу. Ничем не примечательная с виду, эта гора вошла в летопись героической обороны Черноморья, как легенда, а одна из ее высот – 614,4 – стала высотой бессмертия.
После одного из трудных боев секретарь комсомоль-ской организации лейтенант Анатолий Семин спросил комроты Зиновия Синецкого:
– Ну, как думаешь, Гафур хороший связной?
– Незаменимый, он готов жизнь отдать за друга, – громко ответил Синецкий.
И действительно, связной был достоин самой высокой похвалы своего командира. Немало было таких случаев, когда Мамедов рисковал собственной жизнью, но приказ выполнял. Частенько он пробивал себе дорогу с боем, но доставлял пакеты в срок. Офицер знал, что Гафур до конца верен присяге. «Лейтенант Синецкий и его связной, – пи-сала газета «Красный черноморец» 28 октября 1943 года, - познали силу настоящей дружбы в огне и дыму, в жарких сражениях за Черноморское побережье, за родной Кавказ. Азербайджанец Мамедов завоевал любовь русского ко-мандира Синецкого боевым мастерством, глубоким созна-нием воинского долга. Война связала их крепкими узами братской дружбы».
День за днем не прекращался бой. На четвертые сутки фашисты бросили сюда штрафной батальон. Началось не-вообразимое: гитлеровцы, подгоняемые сзади эсэсовскими пулеметами, лезли напролом. Лейтенант Синецкий был вынужден написать срочное боевое донесение.
– Гафур, – позвал он своего связного.
– Есть! Словно из-под земли перед ним возник моло-дой краснофлотец в армейском ватнике и флотской беско-зырке, с быстрыми черными глазами, порывистый, гото-вый броситься в огонь и воду.
– Пробейся в штаб батальона, передай комбату Каши-рину, комиссару Жуковскому или начштаба Лобановско-му.
– Гафур взял из рук лейтенанта донесение и словно растворился в воздухе.
Только, Кафур, дружочек, смотри...
Но это предупреждение уже не долетело до связного. Да оно все равно бы ничего ему не добавило – он привык с полуслова понимать командира, хорошо усвоив его бое-вую школу: «не спеши, но молниеносно... осторожно, ре-шительно... выполняя приказ, будь умнее врага в десять раз».
Справа от Гафура забил фашистский пулемет, слева нарастал рев обезумевших от шнапса штрафников. То плотно прижимаясь к земле, то перебежками от камня к камню, связной продвигался вперед и вперед...
Неизвестно, добрался ли он до штаба. Рота Синецкого отбила несколько свирепых атак, а Гафур все не возвра-щался. Где он? Что с ним? Командирское сердце болело за каждого бойца, а за Гафура...
Нет, ждать больше нельзя.
– Козинец, Иванов...
Но посылать матросов на поиски связного не при-шлось, он сам появился у командирской землянки, устав-ший, весь в грязи, с исцарапанными в кровь руками. Тяже-ло переведя дыхание, коротко доложил приказание капи-тана Каширина своими силами ликвидировать угрозу про-рыва штрафников в тыл роты. Понимая всю сложность создавшейся ситуации, Кафур на обратном пути разведал обстановку у крутого спуска. Оказывается, фашисты, скрываясь под обрывом, приволокли туда пулеметы и с минуты на минуту могли начать обстрел нашего тыла.
– Разрешите, товарищ лейтенант, мы им подбросим на опохмелку пару «четвертинок» (так называлась связка из четырех ручных гранат), я знаю, куда...
Захватив с собой неразлучных боевых друзей Сашу Воякина и Леонида Гуляева, Гафур пополз с ними к краю обрыва. Вскоре внизу, под скалой, раздались гулкие взры-вы. Фашистские пулеметные точки были полностью уни-чтожены.
– За смелость и находчивость объявляю благодар¬ность.
– Служим Советскому Союзу!
...Наши моряки стали продвигаться вперед: Гафур Ма-медов шел рядом со своим командиром роты Синецким. Они двигались в первых рядах атакующих и первыми ока-зались у подножья высоты в густом кустарнике. Остано-вившись передохнуть, офицер не заметил гитлеров¬ца, ко-торый целился в него из-за ствола дерева. Это увидел Ма-медов.
Гафур привычно нажал на спусковой крючок автомата, но выстрела не последовало: патронный диск был пуст. Перезарядка требовала много времени, а гитлеровец целился. Воспользоваться гранатой нельзя было по той же причине. Нужно было опередить целившегося фашиста, спасти жизнь любимого командира...
– Берегись, командир! – крикнул отважный связист и бросился вперед, чтобы заслонить его своим телом. Вра-жеская пуля сразила матроса. Зиновий Синецкий бережно поднял бойца на руки и сказал:
– Кафур, друг мой...
– Умираю, товарищ командир... Оставьте меня... Пре-следуйте фашистов.
Зиновий Синецкий поцеловал Мамедова и громко произнес: «Мы не забудем тебя, Гафур, мы отомстим за тебя...»
«Краснофлотец 3-й стрелковой роты Мамедов Г.Н., –так написано в наградном листе, - за период пребывания в роте показал себя стойким, мужественным в бою, храбрым воином Рабоче-крестьянского Военно-Морского флота.
18 и 19 октября 1942 года на высоте селения Качкано-ва проявил героизм при обороне рубежа, уничтожил лично 13 фашистских автоматчиков и один миномет с расчетом.
Тов.Мамедов Г.Н. 19 октября 1942 года при окруже-нии командного пункта своей грудью закрыл командира роты, которому угрожала смерть. Сам погиб героем, но спас жизнь командиру... 22 октября 1942 г.»
Указом Президиума Верховного Совета СССР от 31 марта 1943 г. К.Н.Мамедову посмертно присвоено зва-ние Героя Советского Союза.
Наперекор штормам и ураганам, круша водяные горы, неукротимо бороздило много лет большое судно с надпи-сью на борту «Гафур Мамедов».
Не раз с волнением поднимались по трапу на высокую палубу этого крупнейшего на Каспии танкера ветераны П.Е.Гайдуков, Б.А.Магерамов, К.П.Вагнер. Все они хоро-шо знали юного Кафура, помнят, как он впервые надел флотскую форму, как учился у них любить Родину и за-щищать ее, не щадя своих сил и самой жизни. Убеленные сединами, украшенные боевыми наградами, старые моряки беседовали с молодежью.
Бывший командир матроса Мамедова Петр Ефимо-вич Гайдуков, видя выходящий в море танкер, всякий раз мысленно напутствовал:
«Вечного тебе плавания, Кафур!»
|
| |
|
|
