| Dj_Ice | Дата: Пятница, 28.12.2012, 13:12 | Сообщение # 1 |
|
Полковник
Группа: Администраторы
Сообщений: 166
Статус: Offline
| Когда Гасан Гусейнов до¬бровольцем отправился на фронт, ему не было и семнадцати. Высокий, тонкий, как тростиночка, безусый паренек вер¬нулся статным мужчи-ной, опаленным ог¬нем войны. Трижды он был ранен и трижды, подлечившись, возвращался в строй. Прошел трудными боевыми доро¬гами от Кавказа до Праги, на себе испытал все невзгоды фрон¬тового бытия, в полной мере познал и светлую радость надеж¬ды, и безвыходную горечь отчаяния...
Его рассказ о тех днях, окрашенный искренним волне-нием, горячей любовью к родной земле, к простым людям, заставля¬ет сильнее биться сердце.
...Наш эшелон попал под бомбежку, немецкие стервят-ники один за другим пикировали на вагоны. Земля дрожа-ла от взры¬вов, в ушах стоял непрерывный грохот, несколь-ко бойцов, в том числе и я, залегли на насыпи и пытались из винтовок сбить идущий в атаку самолет. Нам это, к со-жалению, не удалось.
Впрочем, вскоре в небе появились наши истребители. Завя¬зался воздушный бой, и один из немецких самолетов был под¬бит. Оставляя за собой густую полосу дыма, он упал на землю неподалеку от эшелона и взорвался. Ос-тальные фашисты пус¬тились наутек.
Только тогда мы осмотрелись. Несколько вагонов сго-рело, пришлось их отцепить и столкнуть с рельсов под от-кос. Затем похоронили убитых, уложили раненых и снова двинулись в путь.
А вот на фронте под Краснодаром мне повезло мень-ше. В первом же бою «укусила» вражеская пуля. Ранение, правда, оказалось не очень тяжелым, и я вскоре вернулся на передо¬вую.
– Да, – сказал, улыбаясь, Малайчук, (друг Гусейнова) по¬сле первой нашей беседы, – легче «языка» разговорить, чем тебя. Ну, ничего, это дело поправимое.
С тех пор каждый день в госпитале начинался у меня с урока русского языка. Малайчук знакомил меня с новыми сло¬вами, проверял выученные накануне. Постепенно я рассказал ему о родном селе Чатаг Таузского района, о своей семье, на¬конец поделился и самым сокровенным.
Каким, оказывается, сильным может быть это чувство! От¬ныне я не знал пощады и не испытывал чувства жало-сти. Я стремился только к одному – чтобы каждый захват-чик, с ко¬торым я столкнулся в бою, получил сполна.
– Поэтому всегда вызывался добровольцем на самые сложные и ответственные задания. Хорошо помню опера-цию по высадке десанта на западном берегу Днестра. Нем-цы отлич¬но укрепились и полагали, что их позиции прак-тически непри¬ступны. Наше командование, учитывая это обстоятельство, от¬казалось от штурма с помощью боевых кораблей. Было решено в глухую ночную пору, используя лодки, другие подручные средства переправы, незаметно перебраться через реку и за¬крепиться на берегу. А потом уже под мощным прикрытием огня флота перебрасывать на этот готовый плацдарм новые подразделения, развить успех.
Обойдя накануне несколько прибрежных сел, мы скрытно сосредоточили обнаруженные нами рыбачьи лод-ки в месте бу¬дущей переправы. Оно было выбрано не слу-чайно. Дело в том, что здесь немецкий прожектор был рас-положен не лучшим об¬разом, и его луч проскакивал чуть выше поверхности воды.
В назначенный час наша лодка первой оттолкнулась от бе¬рега. Она бесшумно скользила по маслянистой глади реки – для маскировки мы обмотали весла тряпками. Когда прибли¬жался белый луч прожектора, мы просто опускались на дно лодки, и он скользил дальше, проносясь над нашими головами.
На берегу каждый знал свой маневр. Все огневые точ-ки врага заранее были «расписаны» между десантниками. Гитле¬ровцев застигли врасплох. В считанные минуты все было кон¬чено. Случайная пуля, правда, оцарапала мне ло-дыжку, но пе¬ревязав тут же ногу, я продолжал действовать вместе со свои¬ми товарищами.
Расширяя плацдарм, мы наткнулись на немецкие тан-ки. Их, правда, было всего три. После ожесточенной пере-стрелки эки¬пажи их были уничтожены, а исправные ма-шины захвачены как боевые трофеи. Тем временем саперы навели переправу, и к рассвету на западном берегу был сосредоточен довольно внушительный боевой кулак.
За эту блистательную операцию наш взводный коман-дир Евдокия Завалий была удостоена ордена Красного Знамени, а я и мой земляк Аяз Исмаилов – орденов Славы третьей степени. Боевые награды получили все участники десанта. Вручая мне перед строем орден, командир сказал:
– Молодец, Гусейнов. Воюешь достойно.
Вслед за мной награда была вручена Аязу. И я от всей ду¬ши порадовался за своего земляка, с которым сроднила нас фронтовая жизнь.
В боях Аяз проявил себя мужественным и решитель-ным воином. Даже в нашем «отчаянном», как говорило начальство, взводе десантников пользовался уважением и авторитетом. Сейчас Аяз живет в Сабирабаде. Мы с ним переписываемся, часто встречаемся. Словом, и спустя де-сятилетия наша пре¬красная фронтовая дружба жива и пол-нокровна.
...После вручения наград наш взвод расположился на опуш¬ке небольшого леса.
– Всем отдыхать, – раздалась команда.
Мы ждали, во-первых, полевую кухню, во-вторых, – почту. Или, может быть, наоборот, во-первых, – почту, а во-вторых, – обед. Каждый устроился, как ему удобно. Кто напевал, кто обменивался шутками с друзьями, кто лежал, думал о чем-то своем...
Наконец, появилась кухня. Хлебая из котелков горячие щи, мы с Аязом отметили наши награды неизменными фронтовыми «ста граммами». В разговоре мы вспоминали детали боя, от¬дельные моменты схватки с фашистами. Что скрывать, мы оба были воодушевлены наградой, гордились, что достойно пред¬ставляли в смертном бою свой народ, родной Азербайджан.
Под вечер пришла и почтовая машина. Привезла не только письма, но и подарки. Мне достался теплый шер-стяной свитер. Когда развернул, из него выпал листок:
«Дорогой сынок! – прочел я. – Эту рубашку я связала своими руками. Считай, что ее связала твоя мама. Носи на здо¬ровье.
У меня тоже сражаются с врагом два сына. Будь, как и они, мужествен, не давай пощады фашистам. Дави врага!
Желаю тебе возвратиться домой с Победой, целым и не¬вредимым. Обрадуй всех, кто дожидается тебя.
Пусть всегда хранит тебя мое материнское благосло-вение».
Это письмо тронуло до глубины души. Искренние слова под¬держки в те дни были необходимы каждому из нас, как воздух, как хлеб, как вода. И мне подумалось, что воистину непо¬бедим тот народ, сыновей которого питает вот такая сильная и чистая материнская любовь.
С особой силой я это вновь ощутил в Белграде, когда по¬сле освобождения города мы с Аязом разместились в домике одной вдовы с двумя чудесными девчушками.
Особенно мне были дороги теплые слова командира, чело¬века удивительной судьбы. Евдокия Николаевна вы-росла на Украине, была одной из самых обыкновенных девушек. Но когда началась война, показала характер. Не единожды атако¬вала она военкомат просьбами отправить ее на фронт. И все тщетно. Тогда она последовала примеру легендарной Надежды Дуровой, героини Отечественной войны 1812 года. Обрезала волосы, переоделась, нарекла себя Евдокимом и примкнула к отряду бойцов. В одном из боев получила ранение, попала в госпиталь. После выздо-ровления была направлена на учебу. В июле 1943 года младший лейтенант Завалий приняла взвод в 83-й бригаде морских десантников.
Подчиненные, в числе которых был и я, ее замести-тель, долго не знали, что их командир – девушка. А ведь нам дове¬лось побывать во многих переделках, не раз смот-реть в глаза смерти. Впрочем, разрешите отослать вас к очерку «Большая судьба», опубликованному в журнале «Старшина–сержант». По¬пробую пересказать его близко к тексту:
«... Фронтовые дороги, уводившие в глубь Европы, свиде¬тельствовали о приближении Победы. В феврале 1945 года в Будапеште четыре дня шел жаркий бой за кон-сервный завод.
Этажи главного корпуса неоднократно переходили из рук в руки. Когда Завалий с группой автоматчиков добра-лись до вер¬хнего этажа, боевой запас взвода был на исхо-де.
– Товарищ гвардии лейтенант, – обратился Гусейнов к взводному командиру Завалий, – осталось около десятка авто¬матных дисков и всего одна граната. Разрешите...
Гасан кивком головы показал вниз: там, на первых этажах, можно было захватить патроны. Завалий разреши-ла. Она была убеждена, что старшина Гасан Гусейнов – не из тех, кто воз¬вращается с пустыми руками.
Тем временем гитлеровцы, спрятавшись на полуразру-шен¬ной крыше здания, оказывали сильное сопротивление. Через некоторое время вернулся Гусейнов с двумя бойцами. Они принесли много патронов и ящик гранат.
Завалий подняла взвод в атаку. А сама, ухватившись за верхнюю опору крыши, перемахнула в соседнее помещение, где отбивались последние шестеро гитлеровцев. Ей нужен был «язык», и она под крики «ура», треск автоматов, взрывы гранат решила напасть на них с «тыла».
Уловка удалась. Немцы прижатые к стене, бросили ору-жие, подняли вверх руки.
После короткого отдыха взвод получил задание выйти к немецкому штабу и атаковать его. Командир роты капитан А.Кузьмичев посоветовал Завалий повести бойцов под зем-лей по канализационным трубам до четвертого колодца и оттуда подняться наверх. Канализационные переходы были очень уз¬кими. Бойцы взвода двигались гуськом, пригнув-шись, с боль¬шим трудом.
Наконец, они достигли второго колодца: интересно, что там, наверху? Это очень занимало Завалий. С помощью Гу-сей¬нова открыв крышку люка, она осмотрела улицу. Не поверила к своим глазам. Вдоль всей улицы стояли танки и бронемашины с черной свастикой на боках.
Завалий быстро захлопнула крышку люка. Хорошо, что фа¬шисты ее не заметили. Тихонько отдав команду «вперед», ко¬мандир взвода двинулась дальше. Но она была очень встрево¬жена. Ведь лейтенант не знала, что ждет бойцов при выходе из четвертого колодца. Может быть, даже не удастся выйти на¬верх.
Наконец, взвод остановился у четвертого колодца. На-верху было тихо. Завалий осторожно приоткрыла люк. В щель видне¬лась задняя сторона большого здания. Все было так, как опи¬сывал Кузьмичев. Изредка из-за угла показывался часовой.
Завалий отдала приказ выбираться, как только часовой в очередной раз скроется за углом.
– Ты, Гусейнов, ликвидируешь его, как только он пока-жжется, – распорядилась она. – Остальные забрасывают в окна гранаты и врываются в здание.
Морякам удалось захватить фашистов врасплох. Однако, оправившись от первого шока, они организовали оборону. С крыши защелкал пулями снайпер.
– Берегись, товарищ лейтенант! – успел крикнуть матрос Посевных, закрывая собой командира.
– Отомстим за товарища! – перекрыл шум боя голос За-валий. Она первой бросилась к дверям. Вслед за командиром ворвались в здание остальные бойцы. В жестоком бою немцы отступали этаж за этажом. Наконец оставшиеся в живых сда¬лись в плен. Среди них был и один генерал. Увидев Завалий в форме офицера, он воскликнул:
– Господи, да это же женщина!
– Уведите, – приказала Завалий и добавила. – Не за-будьте информировать ротного, капитана Кузьмичева, о за-хва¬ченных пленных...»
Вот такая она была, наша Евдокия Николаевна Завалий. Впрочем, почему была? Она жива-здорова, живет в Киеве. В мирные дни прославилась своим трудом.
Евдокия Николаевна всегда помнит о своих боевых това-ри¬щах. Не забывает и о нас с Аязом. А если приезжает, то это – настоящий праздник.
Мы выводим тогда на середину двора черного барана, гото¬вим шашлык. Евдокия Николаевна вместе с нами разде-лывает мясо, нанизывает его на шампуры, укладывает на мангал. Вме¬сте с моей женой Лалой накрывают на стол.
А вечером за стаканом чая мы переходим к фронтовым воспоминаниям...
После тяжелой болезни умер.
|
| |
|
|
