| Dj_Ice | Дата: Пятница, 28.12.2012, 13:02 | Сообщение # 1 |
|
Полковник
Группа: Администраторы
Сообщений: 166
Статус: Offline
| На Северный Кавказ, где наши войска вели тяжелые бои с наступавшими гит¬леровскими полчищами, летчик-штурмовик Иосиф Кирин прибыл уже опытным воздуш-ным бойцом. За пле¬чами была воюющая Балтика и осаж-денный Севасто¬поль. Руки уверенно держали штурвал, наметанный глаз безошибочно выбирал цели и вовремя замечал крадущихся к штурмовику «мессеров».
Но задание, которое получил Кирин вместе с Михаи-лом Лазаревым, оказалось неожиданным: им, штурмо-викам, уничтожить фашистскую летающую лодку «Гам-бург».
«Гамбурги» на Черном море появились осенью 1942 года. Они вели морскую разведку и наводили на наши ко-рабли свою ударную авиацию. Немногое было извест¬но советским летчикам об этом новом вражеском само¬лете. Разве только в самых общих чертах: моторы ди¬зельные, вооружение пушечно-пулеметное. Сколько ог¬невых точек на машине, где они расположены, какие места наиболее уязвимы – все это требовалось выяс¬нить самим, в бою.
...«Илы» на бреющем полете подходили к квадрату, указанному разведчиками. Заметив самолеты, враже¬ская лодка оторвалась от воды и без набора высоты ста¬ла ухо-дить, открыв огонь с дальней дистанции. Штур¬мовики на-гнали ее. Ведущий Михаил Лазарев ответил очередью. Од-нако фашистские снаряды достигли его раньше и, зады-мив, самолет вышел из атаки.
Кирин остался один на один с опасным врагом: до восьми огневых точек он обнаружил на «Гамбурге». С ка-кой стороны ни зайди – всюду самолет огрызается огнем. Гитлеровский летчик то и дело ложился в виражи над са-мой водой, и сразу все его огневые точки оживали. Вот уже трассы прошли перед самым носом штурмови¬ка, сей-час они вопьются в самолет. Уклонившись от огня, Кирин бросил машину в новую атаку и, выбрав момент, выпустил реактивный снаряд. Взрыв в правом моторе вынудил гитлеровского летчика совершить по¬садку. Лодка начала глиссировать, оставляя за собой белый пенистый бурун. Кирин спланировал и обрушил на врага всю мощь своего огня. Реактивные снаряды настигли цель. Самолет загорелся и медленно погрузил¬ся. Когда волны Черного моря сомкнулись над «Гам¬бургом», «Ил» взмыл в сторону гор.
...Тяжелый бронированный «Ил» легко коснулся грун-та, подпрыгнул, будто не желал расставаться с не¬бом, и, опершись на шасси, покатился по посадочной по¬лосе. Вы-рулив на стоянку и выключив мотор, летчик од¬ним движе-нием отбросил фонарь и, улыбаясь, шагнул на крыло.
– Ну как, Юз (так прозвали Кирина еще в училище), задал фрицам перцу? – техник самолета подставил пи¬лоту свое плечо. – Прыгай.
– Порядок, Алеша, командуй...
К «Илу» уже подходили бензозаправщик и машина, груженая боезапасом.
Доложив командиру o выполнении задания, Кирин от-вернул обшлаг комбинезона: часы показывали 10.00.
– Лейтенант Кирин, в стартовую!
Он встает, выпрямляется, стройный, ладно скроен¬ный, и бежит к землянке. Высоко в небе кружится кару¬сель са-молетов, слышатся отзвуки пулеметных очере¬дей.
Кирина встречает командир звена.
– Новое задание. Достаньте планшетку. Смотрите...
Рядом стояли еще три летчика.
Пятерка «Илов» вылетела для нанесения удара по пор-ту Анапа, занятому врагом. На задание шли без прикрытия истребителей.
Гитлеровцы встретили штурмовиков яростным зе-нитно-артиллерийским огнем. Самолет ведущего капи¬тана Новикова был окутан облачками разрывов, со всех сторон неслись к нему нити трассирующих пуль.
В этом хаосе Кирин приметил самую навязчивую ба-тарею и ударил по ней реактивными снарядами. Фаши¬сты тут же перенесли огонь с машины ведущего на са¬молет Кирина. Но бомбы командира уже рвались на пирсах.
Кирин выходит на цель вслед за Новиковым, но ог-ненное кольцо плотно охватило машину, и вырваться из него, казалось, нет возможности. Летчик нажимает на бом-босбрасыватель. Перед ним открывается спаситель¬ное мо-ре. И вдруг взрыв на броне мотора – туда угодил снаряд вражеской зенитки. Машину встряхнуло, перед глазами заплясали рыжие языки пламени.
Пилот берет рукоятку управления на себя. Но маши¬на идет не вверх, а вниз. Высота катастрофически па¬дает.
– «Орел», «Орел», я «Шарик-одиннадцать», – по¬летело в эфир, – мотор подбит, скорость и высота пада¬ют. При-кройте.
Летчики пристроились к Кирину и с тревогой следи¬ли за его полетом. А раненый самолет то рванется впе¬ред, то резко начинает снижаться. Морские волны мель¬тешат пе-ред глазами. Еще мгновение, и тяжелый брони¬рованный «Ил» поглотит море. Кирин бросает управле¬ние и в тот момент, когда самолет касается воды, резко выбрасывается из него.
Кирин освободился от отяжелевших унтов, отстег¬нул лямки парашюта. Спасательный жилет удерживал летчика на воде. Экономя силы, он плыл туда, где вид¬нелись горы. В том, что доплывет до своих, Кирин не сомневался: в училище он слыл одним из лучших пловцов на большие дистанции. Но он не учел одного – ледяной воды: стоял последний день февраля 1943 года. А вода, словно обруч, постепенно сдавливала грудь, сводила конечности. И вдруг тишину прорезал нарас¬тающий гул. Кирин поднял голову, и сердце забилось радостно: он узнал самолет своего командира, который, снизившись, качнул крыльями. И ушел. Опять стало ти¬хо. Холод пробирал до костей.
В конец обессиленный Кирин закрывает глаза, но тут же вздрагивает и приказывает себе: «Плыви, не рас¬пускай нюни!» Гребок. Еще гребок. Еще и еще. В душе надежда: командир не оставит в беде.
Он не видит и не слышит, как самолет Новикова еще раз проносится над ним, не чувствует, как сильные руки поднимают его на торпедный катер, не слышит, когда пристали к берегу. Очнулся и увидел перед собой коман-дира.
– Гриша! Товарищ капитан... – произнес запекши¬мися губами, пытаясь при этом приподняться. Но его удержали.
...Разбомбив железнодорожный эшелон противника, Кирин привел свой самолет на аэродром. Полк собирал¬ся на митинг. Комиссар полка зачитал сообщение Сов-информбюро о ликвидации армии Паулюса под Ста-линградом, об освобождении городов и станиц Кубани, о наступлении советских войск на Краснодар и Новорос-сийск. Летчики поклялись на этом митинге не посрамить славу советского оружия, не жалеть своих сил во имя по-беды.
Вечером 3 февраля 1943 года в полк поступил приказ прикрывать действия десанта в предместье Новороссий-ска. Для согласования боевых действий с десантниками командир эскадрильи Герой Советского Союза капитан Ефимов и лейтенант Кирин едут на Толстый Мыс. Здесь происходит встреча с прославленным командиром отря¬да морской пехоты майором Цезарем Куниковым.
Развернув на столе карту, Куников показал:
– Это Мысхако. Мы будем высаживаться прямо в Ста-ничку. Вот здесь, – карандаш ткнулся в черные квадратики населенного пункта, – нас будет прикры¬вать береговая ар-тиллерия. Но без вас нам все равно не обойтись. Доставай-те свои карты, и поведем конкрет¬ный разговор.
Едва забрезжил рассвет, четверка «Илов» взмыла в воздух. Под крылом самолета Кирин увидел катера, при-ближающиеся к Станичке. В отблесках ракет, взры¬вах ар-тиллерийских снарядов и мин, пулеметных и ав¬томатных трассах угадывалась узкая полоска ожесто¬ченного боя.
Над берегом нависла гора Мысхако и гряда высот, а у самой кромки моря поднималась железнодорожная на-сыпь, на скатах которой бугрились блиндажи и пуле-метные гнезда противодесантной обороны врага.
Кирин перевел самолет на бреющий полет и почти в упор расстрелял огневые точки, расположенные в не-посредственной близости от уреза воды. Так же действо-вали другие летчики. Израсходовав боезапас, они воз-вратились на аэродром. После заправки бензобаков — сно-ва в бой.
Сигнальщики Куникова показывали летчикам места для бомбоштурмовых ударов. Вылет за вылетом, удар за ударом штурмовиков по фашистам позволили десант-никам уцепиться за берег и продержаться на отвоеван¬ной полоске до подхода основных сил. И каждый вы¬лет — невероятное напряжение физических и духовных сил, огромный риск. ...Бои под Новороссийском были тяжелые и напря¬женные. Враг упорно цеплялся за каждую пядь земли. Летчики Черноморского флота ежедневно делали по нескольку боевых вылетов в день.
Приказ гласил: «Оказать поддержку сухопутным вой-скам. Противник перешел в наступление и потес¬нил наши части в районе... Послать все самолеты, сколько есть».
Послать все самолеты... «Ил» Кирина был повреж¬ден. А летать на чужом самолете не хотелось. Но иного выхода не было. Он повел на штурмовку группу «Илов».
За Кириным – самолеты, на которых летели сер¬жанты Гагиев и Герасимов, замыкал строй старшина Филиппов. Через десять минут выплыла гора, Кирин предупредил летчиков по радио:
– Курс – на цель. Будьте внимательны.
И тут же открылся Новороссийск. На земле шла ар-тиллерийско-минометная дуэль. Затарахтели зенитки. Во-круг «Илов» стали появляться облачка разрывов.
– В атаку! – скомандовал Кирин, открыв огонь по фа-шистским окопам. Пожары и взрывы взметнулись в стане противника. Гитлеровцы забились в окопы, а советская пехота воспрянула духом. Ракетами и пу¬леметными трассами солдаты показывали летчикам, где засели гитлеровцы. Едва Кирин стал выводить свой самолет из атаки, как по кабине, плоскостям и мотору застучали вражеские снаряды и пули. Это об¬стрелял ведущего фашистский истребитель. Виктор Гагиев дал по «мессершмитту» длинную очередь, и он отвалил влево. Но было уже поздно. Мотор «Ила» вспыхнул, повалил черный дым.
«Выброситься, – мелькнула мысль. Нет. Рано. На¬до набрать высоту».
Самолет медленно, словно нехотя, пополз вверх. Можно прыгать. Кирин взялся за ручку фонаря: рама ото-шла всего лишь на несколько сантиметров и оста¬новилась. В образовавшуюся щель летчик просовывает руку и изо всей силы надавливает на фонарь. Но он не поддается. Пламя лижет пальцы... Липкий пот ручьями стекает с лица. На аэродроме слышат, как Кирин раз¬говаривает сам с собой: «Все, Юз, отлетался. Из этой мышеловки не выбраться. Умирать – так с музыкой»...
На борту самолета еще оставались реактивные и пу-шечные снаряды, заряженные пулеметные ленты. И Кирин принимает решение: штурмовать. Он отыс¬кивает ломаные линии траншей. Дает до отказа газ, отжимает штурвал впе-ред. Самолет, перешедший в пи¬кирование, остервенело обстреливают зенитки. А он в пламени и дыму несется к земле, к вражеским око¬пам. Из-под плоскостей с шипени-ем и ревом срывают¬ся реактивные снаряды.
Самолет снова вздымает вверх.
– «Орел», «Орел», я – «Шарик-одиннадцать», я – «Ша-рик-одиннадцать». Иду на третий заход. Кабину заклини-ло. Выпрыгнуть не могу, – говорит Кирин в микрофон и тут же слышит с земли: «Товарищ коман¬дующий, на горя-щем самолете – командир звена лей¬тенант Кирин... Да, примем все меры к спасению жиз¬ни летчика».
А сквозь пробоины в обшивке в кабину пробиваются языки огня. Уже тлеет комбинезон. Нестерпимо жжет но-ги. Поджав одну, Кирин ставит на педаль другую, удержи-вая машину в полете...
Следом за израненной машиной командира выхо¬дили на штурм его боевые друзья. Фашистские блиндажи и око-пы зияли глубокими ямами, огневые точки врага умолкли. Советская пехота поднялась в атаку.
Весь боезапас на пылающем самолете был израсхо-дован. Умолк мотор. «Теперь, кажется, все», – поду¬мал Кирин и стал искать цель, на которую можно бы¬ло бы на-править самолет. Но в поле зрения ничего не было. Потре-скивает горящий дюраль. Глухие отзвуки пулеметных и автоматных очередей с земли, которая неумолимо несется навстречу. Кирин резко разворачи¬вает штурмовик в сторо-ну своих окопов. Левая пло¬скость цепляет проволочное заграждение, установлен¬ное фашистами, и тянет его за со-бой. Еще усилие, и самолет выравнивается и останавлива-ется на нейт¬ральной полосе.
Из последних сил летчик вытащил из кобуры пи-столет, трижды ударил по плексигласу фонаря. В лицо хлестнул холодный воздух, которого так не хватало в ка-бине. Кирин приподнялся, просунулся в образовавше¬еся отверстие. Упершись ногой в приборную доску, от-толкнулся, рванулся вперед, кубарем свалился на землю, встал и горящим факелом побежал вперед, туда, где долж-ны быть свои. Остановился. Обожженными руками разо-драл слипшиеся веки, и в глаза больно ударила ос-лепительная синева Цемесской бухты.
Кирин терял последние силы, когда его подхватили крепкие руки наших солдат. Молниеносно был сорван с плеч пылающий комбинезон. Летчика бил озноб.
– Не бойся, браток, здесь свои. Теперь ты спасен. Словно завороженный пробежал через минное поле и не подорвался, ни одна фашистская пуля тебя не заде¬ла, — услышал Кирин русскую речь...
В госпитале, врачи приняли все меры к спасению Ки-рина. Малейшее движение вызывало жгучую, нес-терпимую боль.
Через несколько дней в госпиталь прибыли коман-дующий 18-й армией, командующий авиационной груп-пой, командование полка и друзья-летчики.
Кирин напоминал кокон – весь был обмотан бин¬тами. Врач прикоснулся к нему и громко заговорил:
– Товарищ Кирин. К нам прибыли генерал-лейте¬нант Леселидзе, генерал-майор Кваде, майор Тургенев, летчики полка. Они сейчас стоят возле вас.
Командир полка зачитал приказ о награждении Кирина орденом Красного Знамени. От волнения сквозь повязку у летчика просачивались слезы:
– Ничего мне не надо, товарищи, матери только напи-шите, как я воевал.
И сознание надолго покинуло больного. Почти ме¬сяц он не приходил в себя, а врачи все колдовали и колдовали вокруг него. Иногда казалось, что жизнь ос¬тавляет истер-занное тело, и тогда ее, чуть теплив¬шуюся, поддерживали медицинскими препаратами.
Очнулся Кирин от тишины. Где он? Что с ним? И вдруг женские голоса:
– Ну, как он сегодня?
– Вот уже часа три как спит спокойно. Впервые, ка-жется, за двадцать дней. Ни на миг не отходим от не¬го, все сидим и плачем. Такие муки испытывать...
Напугав девушек, он хриплым голосом прервал разго-вор:
– Сестрица, сколько времени?..
С этого момента дело у него пошло на поправку, хо¬тя врачи только спустя много дней сделали оконча¬тельный вывод – Кирин будет жить. Когда снимали повязку, глаза, ослепленные дневным светом, вначале отказывались ви-деть. Но и возвращение зрения не принесло Кирину облег-чения. Он увидел свою левую руку. На кисти не было ко-жи, пальцы срослись и на них отсутствовали верхние фа-ланги. Да и правая рука была не намного лучше.
Кирин запаниковал: «Как жить без пальцев? Поче¬му их концы отрезали?..»
Медик успокаивал:
– За руки не беспокойтесь. Вылечим. Летать еще буде-те с ними. А конечные фаланги у вас отгорели.
– Ну кому я такой нужен, изувеченный? На что я го-ден?
На другой день пришел новый врач и заявил, что те-перь он будет лечить Кирина при соблюдении одно¬го не-пременного условия – ничего не скрывать от не¬го. Офицер принял это условие. Однако выполнять уговор было не так просто. И он временами срывался на брань, бушевал и метался, как в бреду, отказывался принимать пищу. Не спадала высокая температура. Когда засыпал, ему снился один и тот же сон: он пада¬ет и горит. Тогда палату прорезал крик: «Спасите, па¬даю!» Няня или сестра касались его рук, и страшное видение исчезало.
Борясь за жизнь обгоревшего летчика, врачи влили ему пять литров крови. Это только легко сказать, – пять литров, сделать, когда не найдешь вен, – гораздо труднее.
Дважды начиналось общее заражение крови. Его уго-варивали согласиться на ампутацию рук. Но Кирин отка-зывался, лучше умереть, чем пойти на это. И кон-сервативное лечение продолжалось.
Все это время Кирина навещали боевые друзья, рас-сказывали о новостях, вспоминали погибших това¬рищей.
Когда организм несколько окреп, из прифронтового госпиталя Кирина эвакуировали в Сочи. Но лицо и ру¬ки не заживали. Офицер приходил в отчаяние.
Медленно тянется время. День сливается с ночью, и нет им ни конца, ни начала. В палату входит меди¬цинская сестра, ласково воркует: «Спите, мальчики», – и уходит, щелкнув выключателем. А Кирину не спится. Глаза открыты...
Пластическими операциями врачи пытались восста-новить лицо Кирина. Всего их в разных госпиталях, в Ле-нинградском травматологическом институте и в клинике Военно-медицинской академии было сделано семнадцать.
Когда лечение подходило к концу, состоялось засе-дание военно-медицинской комиссии. Кирин слушал не-умолимую логику врачебного заключения и от волне¬ния ерзал на стуле. А потом вскочил:
– В запас? Не согласен! В двадцать семь лет пен-сионер? Нет!
– Что же вы хотите?
– Учиться в военной академии.
Решение это было твердым, но убедить врачей, что он еще на что-то годится не удалось... И Кирин, вер¬нувшись в палату, написал письмо в Центральный Комитет партии.
«Через полтора месяца я выпишусь из госпиталя. Ко-миссия признала меня ограниченно годным... На са-молетах я летать не могу. Но ведь я и таким хочу быть полезным своей Родине. Мечтаю стать военным исто-риком. Конечно, за войну я многое забыл, но учиться мне очень хочется. И если меня примут в академию, то постараюсь быть одним из первых слушателей».
Ответ пришел из Военно-морской академии. Кирин был допущен к экзаменам осенью 1945 года. После окон-чания учебы он много лет преподавал в Каспий¬ском выс-шем Военно-Морском Краснознаменном учи¬лище им. С.М.Кирова.
Доцент И.Д.Кирин много занимался научно-иссле-довательской работой. Он написал и издал книгу о подви-гах моряков «Черноморский флот в битве за Кавказ». В 1958 году ему присуждена ученая степень кандидата наук. Позже Иосиф Данилович опубликовал еще две книги, подготовил к изданию мемуары о бое¬вых действиях морских летчиков, об их героизме в го¬ды Великой Отечественной войны.
Многолетний плодотворный труд бывшего морского летчика Иосифа Кирина, отданный воспитанию офи¬церов для нашего Военно-Морского Флота, – это вто¬рой его под-виг.
Подполковник В. МАЛИНИН
|
| |
|
|
