| Dj_Ice | Дата: Пятница, 28.12.2012, 13:10 | Сообщение # 1 |
|
Полковник
Группа: Администраторы
Сообщений: 166
Статус: Offline
| Дождь лил как из ведра. Серая лента шоссе кружила между холмами и перелесками. Временами машины 1054 артилле¬рийского полка 416-й азербайджанской стрелковой дивизии шли по глубокой воде. На одной из машин сидели командир полка Мехти Махмудов и замполит батареи Мамед Ширинов. Около девяти вечера колон подошла к реке.
Было темно, под берегом в свете дальних ракет побле-скива¬ла вода. Солдаты в кузове зашевелились, начали спрыгивать на землю. Вместе с ними и замполит.
– Ну и погода! – вздохнул Ширинов.
– Дрянной спуск, – сказал командир огневого взвода, – я уже сбегал к реке. Грязь по колено, сядут машины.
И снова в путь. Обойдя лес, батарея подтянулась к пе-ре праве. На высокой скорости проскочила мост. «Влево!» – ско¬мандовал замполит водителю. Буксуя, тягач вполз на крутизну берега и встал. Водитель включил скорость, но грязь плыла под машиной, мотор натужно выл, а колеса крутились вхолостую.
Пришлось всем, вместе с замполитом, вытаскивать машину и орудия на гору на своих плечах.
Трудно было занимать оборону на незнакомой местно-сти, в глухую ночь, да еще в такой дождь, пелена которого скрывала ориентиры. Поэтому потребовалось немало вре-мени, чтобы найти место для огневых позиций. Быстро подготовили оборону.
Когда предутренний туман рассеялся, грохнул первый залп вражеской артподготовки. Снаряды ложились далеко, где-то в районе правофланговых наших батарей. Видимо, противник готовил атаку на северную переправу. Вскоре там разгорелся сильный огневой бой, а затем пошли на ба-тарею фашистские автоматчики. Первыми их заметил Ма-мед Ширинов. И вслед раздалась команда: «По пехоте!... Осколочным!...»
Из-за гребня возвышенности выскочили вражеские ав-то¬матчики. Ударило по ним осколочным одно из орудий бата¬реи, тотчас же, не дожидаясь команды, включилось в бой вто¬рое орудие, и наши пехотинцы, оставляя убитых и раненых, отхлынули за гребень. Минут десять спустя при-мерно такая же быстротечная атака повторилась уже слева. Лучший наш наводчик тремя-четырьмя выстрелами обра-тил их в бегство. Не успел замполит Ширинов обойти ба-тарею, как с этого же направления началась новая атака. На этот раз фашистов было очень много. С криками «хайль!» они бросились вперед.
«Картечью» – скомандовал замполит. Артиллеристы бата¬реи не часто пользовались картечью, но в тот раз ино-го выхо¬да не было. Нашим батарейцам видны были уже красные лица, орущие рты, погоны и даже знаки на касках. Взвод уп¬равления и бойцы дружно ударили по фашистам из винтовок и автоматов, ровными строчками шил пулемет, снопы картеч¬ных пуль косили атаковавших. Они залегли, но артиллеристы Ширинова все прибавляли огня. Множество солдат в зелено¬вато-серых шинелях неподвижно, кучами и вразброд, лежали в ста-ста пятидесяти метрах перед батареей. Кричали раненые, оставшиеся в живых перебежками и ползком уходили за укрытие.
Наступила пауза в бою. Продолжалась она час. Зампо-лит Ширинов опять обошел батарею. Как показал бой, противник главные свои усилия сосредоточил против ле-вых наших ору¬дий. Пока командир огневого взвода руко-водил работами по укреплению боевой позиции, замполит Ширинов провел ко¬роткие беседы с орудийными расчета-ми «Стоять насмерть», – это была главная тема его беседы. На этот раз в той, очень сложной обстановке пошел по ру-кам боевой листок с именами отличившихся в утреннем бою. Упомянут был в нем и батарейный повар, который и сам с винтовкой участвовал в отражении атаки противника и успел сварить борщ и кашу.
Во второй половине дня противник вновь открыл сильный артиллерийский огонь по всему фронту полка. Пошли его атаки и пехота. Они направились к лощине, которая отделяла батарею от соседней. Батарейцы Ширинова стали бить из ору¬дий по бортам вражеских танков. Некоторые из них вспыхива¬ли и останавливались, другие продолжали движение.
Но вот где-то за гребнем послышался звук, который ни с чем не спутаешь. Низкий, с подвыванием, рев мотора. Невидимый еще для наших батарейцев, танк вползал по крутым западным склонам высоты к гребню.
«По танкам, бронебойными!» – скомандовал вновь Ширинов, и команду тотчас повторили командиры взво-дов, а за ними и командиры орудий. Боевые расчеты тесно сгруппировались за щитами. Звякнули затворы, принимая в стволы бронебой¬ные снаряды. Это была трудная минута. Все впились глазами в гребень. Там, в двухстах метрах от наших позиций, все на¬растал гул танкового двигателя. Танк круто лез вверх, поэтому сперва над гребнем пока-зался орудийный ствол с тяжелым набалдашником дульно-го тормоза. Потом – башня и часть корпуса и, наконец, бронированное брюхо. Танк вышел прямо на наше орудие. Грохнул выстрел, Ширинов явственно увидел черную пробоину в днище вражеской машины. Все внутри у замполита напряглось. Ну, молодец, ну еще! И вот уже в днище танка вторая пробоина. Так и не перевалив за гребень, танк стал сдавать назад, и вскоре пошел дым, разрастаясь в пламя. Только в это время Ширинов и почувствовал, что вопреки холодной погоде лицо и голова взмокли от пота. Видимо, автоматчики шли под прикрытием этого нового тан¬ка.
Прошли считанные минуты, гитлеровцы выскочили на гребень высоты и бросились к батарее. Опять кричали «Хайль». Гранатный бой, стрельба в упор. Рядом с зампо-литом Шириновым били из автоматов парторг и комсорг батареи. Вражеские солдаты залегли шагах в 50-ти от на-ших бойцов. Какое-то время шла перестрелка, и с одной и другой стороны бросали гранаты в упор. Однако у бата-рейцев Ширинова были еще и картечные снаряды. И наши орудия вели беглый огонь с установкой шрапнельных сна-рядов «на картечь», перепахивая тысячами картечных пуль все пространство до гребня. И противник отступил, вернее сказать, отошли немногие оставшиеся в живых гитлеровцы.
Только теперь Ширинов смог осмотреться. Правее ба-тареи, в дали, перед входом в лощину, тоже горели танки. Молодцы, хорошо поработали артиллеристы, 1054-го пол-ка...
Биография Мамеда Джафаровича Ширинова похожа на тысячи таких, как он. Родился селении в Гариван, Хи-винского района Азербайджана. Окончил индустриальный техникум. В партию вступил в 1932 году. Два года работал ответственным редактором газет «Ленинец» и «Кировец».
С 1935-го года служил в Красной Армии в 230-м полку 77-й азербайджанской стрелковой дивизии, а затем – 213-й гаубичном артполку. В воинском звании политрука участво¬вал в советско-финляндской войне в 1939-1940 гг.
После войны окончил краткосрочные военно-полити-ческие курсы и академию. Был политруком артбатареи 1054-го артпол¬ка, дивизиона, а затем и 416-й азербайджан-ский стрелковой дивизии. С первых дней Великой Отече-ственной войны вмес¬те с бесстрашным командиром полка Мехти Махмудовым Мамед Ширинов прошел героический боевой путь от Кавказа до Берлина, прошагал более 2,5 километра...
...Бои севернее Терека на Моздокском направлении носи¬ли ожесточенный характер. В связи с успешными действиями 416-й дивизии и в ее составе 1054 артиллерийского полка (ко¬мандир – Мехти Махмудов и замполит – Мамед Ширинов) от предста¬вителя Ставки Верховного Главнокомандующего и командующего Закавказским фронтом генерала армии И.Тюленева была присла¬на телеграмма: «Передайте бойцам, командирам и политработни¬кам, славным сынам азербайджанского народа, первые успехи, достигнутые ими в боях с захватчиками в районе Ищерская, есть начало общего удара по врагу»... Это обращение спо¬собствовало новому подъему боевого духа воинов.
Почти шесть месяцев шли оборонительные бои на Саббекском рубеже, названном фашистами «миус-фронтом», ко¬торый противник строил более полутора лет, в которых участвовала 416-я дивизия и артиллеристы пол-ка Мамеда Ширинова. Освобождение Таганрога вошло яркой страницей в историю Великой Отечественной войны, а 416-й дивизии бы¬ло присвоено почетное наименование в честь этого города. Для трудящихся Азербайджана тем радостнее была эта побе¬да, что в городе на Азове покрыла свои боевые знамена неувядаемой славой созданная в республике 416-й дивизия, уничтожила в этих боях свыше 4000 вражеских солдат и офицеров, много боевой техники, боезапаса и воинского снаряжения.
Продолжая ломать оборону врага, 416-я дивизия и ар-тилле¬ристы Мехти Махмудова и Мамеда Ширинова 23 ок-тября 1943 года штурмом овладели городом Мелитополь. Как ука¬зано в приказе Верховного Главнокомандующего, наряду с другими соединениями всему личному составу 416-й дивизии была объявлена благодарность за отличные боевые действия, мужество и отвагу в боях, а Указом Пре-зидиума Верховного Совета СССР была награждена орде-ном Красного Знамени и вписала новую яркую страницу в истории Отечественной войны.
Блестящей страницей в истории 416-й дивизии и ар-тиллеристов 1054 полка Мехти Махмудова и Мамеда Ши-ринова явилось форсирование Днепра.
28 марта 1944 года дивизия решительное наступление в направле¬нии Николаева и его освобождение. Только за один день уни¬чтожено свыше 900 солдат и офицеров про-тивника, захва¬чено винтовок – 630, пулеметов –15, тракто-ров –2, много складов с продовольствием и 230 вражеских солдат взяты в плен. За полтора года беспрерывных боев выросли умелые и бесстраш¬ные командиры и политработ-ники, и среди них Мехти Махмудова и Мамед Ширинов. Имена героев дивизии и артиллеристов полка стали попу-лярными в Азербайджане.
Бои за Одессу – замечательный этап боевого пути 416-й дивизии и ее артиллеристов Мехти Махмудова и Мамеда Ширинова. В неимоверно трудных условиях, ло-мая сопротив¬ление противника, очищая дом за домом, 416-я дивизия и другие соединения войск 3-го Украинско-го фронта 10 апреля 1944 года овладела крупным городом Одесса. Вновь Верховный Главнокомандующий благода-рил бойцов и ко¬мандиров за успешные боевые действия. Вторая боевая награ¬да – орден Суворова 2-й степени укра-сила алое знамя дивизии.
Решительно и смело действовали войны 416-й дивизии и ее артиллеристы Мехти Махмудов и Мамед Ширинов при освобождении столицы Молдавии города – Кишинев, столицы Польши – Варшавы, разгроме отборнейших частей противни¬ка в боях на Вислинском плацдарме, на Одере и в Кюстрине, последнем бастионе обороны противника, прикрывавшем подступы к фашистской столице – Берлину. В ознаменование одержанных побед наиболее отличившиеся части подразделе¬ния 416-й дивизии, в том числе 1054 артиллерийский полк Мехти Махмудова и Мамеда Ширинова Указом Президиума Верховного Совета СССР был награжден орденами Суворова 2-й степени и Красного Знамени.
Через несколько часов после тяжелого боя, когда бой-цы 1054 артиллерийского полка 416-й азербайджанской стрелковой дивизии передохнули от многодневных атак, замполит Мамед Ширинов постучал ладонью по стволу орудия и закричал:
– Подъем, артиллеристы! Пойдем дальше!
Это было под Кюстрином. Он сказал это очень просто, понимая, что надо поторапливаться. Но и сам улыбнулся своим словам и особенно слову «Подъем». Оно рассмеши-ло всех, кто стоял, сидел или лежал рядом, отдыхая от не-пре¬рывного трудного движения последних дней. Дремав-шие проснулись, удивляясь спросонья общему веселью. Тишина схлынула. Люди зашевелились, смех пошел гулять по всем закоулкам. Хотя причина его еще не каждому была ясна, и многие смеялись просто от того, что рядом кто-то очень громко заразительно хохотал.
– Так вы говорите, – пойдем? Спросил один из артил-лерис¬тов пехотинца, стучавшего рукой по орудию. – Ты смотри, кому ты говоришь!
Всем ужасно понравился прыткий пехотинец, и уже многие на все лады повторяли его слова, обращаясь к ар-тиллеристам. Люди оживились, забыли об усталости, о пя-ти или шести днях долгого боя в глубине Восточной Прус-сии, о бесконечных линиях обороны, которые они прогры-зали. Простодушные слова «подъем» потому и развеселили всех, и в первую очередь артиллеристов, что под «ездой» пехотинец подра¬зумевал не простое движение, а наступление, и спрашивал он, когда же артиллеристы поведут за собой пехоту. В том, как боец просто и весело выразил свое нетерпение, и в том, как охотно его товарищи, еще недавно придавленные к земле тяжелой усталостью, присоединились к нему и стали с хохотом донимать артиллеристов, – во всем этом сказались общие для всей нашей армии в те дни бодрость и счастливое чувство победы.
Война стала не легче, а тяжелее, оттого что мы пере-шли на землю врага. Не только Кенигсберг, вся Восточная Пруссия – это крепость, замаскированная на картах гос-подскими дворами. Ее приходилось брать метр за метром, камень за камнем. Но войска не думают об усталости и тя-нутся к боям. Их замполит Мамед Ширинов и сморенный солдатским сном пехотинец постучали о ствол орудия и торопили: «Поедем дальше, артиллеристы»...
Вскоре 1054 артиллерийский полк прибыл на перед-ний край, проехав всю глубину фронта – от возникавшего-ся из пламени железнодорожного переезда – до того края, прогрызая очередной пояс вражеской обороны. Здесь, в огне непре¬рывного тяжелого штурма, то там, то здесь были видны многочисленные воронки от снарядов. Края их были отшлифованы телами бойцов, сидевших и работавших в них двое-трое суток. Трудно сказать, как заползли туда солдаты по земле, вздымаемой роем пуль. Они считали это необходимым, и они это сделали.
И комполка Мехти Махмудову, и замполиту Мамеду Ширинову, и десяткам бойцов было холодно. Они сидели в талой воде. Перед рассветом мокрые шинели покрывались корочкой льда. Размяться, согреться не было возможности. Лежали, плотно прижавшись к земле. Они работали в своих ямах, направляя залпы орудий на препятствия, которые над¬лежало разбить силами артиллерии.
По многу часов проводили эти бойцы под вражеским огнем на «ничейной земле». Когда кто нибудь начинал замерзать и терял власть над собой, поднимался, чтобы размять окаменевшее тело, его стаскивали вниз и силой прижимали к земле.
«От Кавказа до Берлина – 2450 километров», – читали бойцы на дорожных столбах.
Так вот какой путь они прошли в огне! Долгие годы провели бойцы 1054 артполка 416-й азербайджанской стрелковой дивизии в невиданных боях, бок о бок со смер-тью, и вот теперь шли они по дорогам Восточной Пруссии. Они пролили свою кровь, их томила жгучая боль временного отступления, где глубокий след оставило в сердцах зрелище разоренной фашистами советской земли, осиротевших детей, раздавленных врагом, жестокими танками женщин, сожжен¬ных в колхозных домах стариков. В их простых мыслях и была вся страна, весь народ – от Москвы – 2450 километров!
И наши бойцы, и Махмудов, и Ширинов говорили:
– Наша дорога! Все прошли!
И с большим волнением слушали воины – артиллери-сты сообщения Совинформбюро от 12 марта 1945 года: в период проведения Восточно-Померанской операции:
– Войскам, участвовавшим в боях за овладение Кюст-рином, – говорилось в Приказе Верховного Главнокоман-дующего, – объявить благодарность и в Москве произвести салют 20 артиллерийскими залпами из 224 орудий.
Война – это было время ежечасного нечеловеческого напряжения и непокоя, когда все, кому была дорога Роди-на, чувствовали личную ответственность за все, что со-вершалось на фронте. И повсюду в те трудные дни в тран-шее, в землянке, на марше, в грохоте боя слышалось горя-чее, звавшее на подвиг слово политработника Мамеда Ши-ринова.
Вместе с тем было неправильно считать, что замполит Ширинов ограничивался лишь читкой газет, призывами и митингами. Вовсе нет. Слову всегда сопутствовало дело. Работа его была широкой по диапазону, хотя подчас со-всем не броской, малозаметной и скромной. Да, политра-ботник Ширинов сплошь и рядом меньше всего напоминал оратора, зачаровывавшего сердца сотен людей. Мамед Ширинов работал на победу, а этим сказано все.
...Окоп. Неспокойно. То ударит автоматная очередь, то фашистский пулеметчик пройдется по брустверу парой очере¬дей. Бой только что закончился, и еще не успокои-лись бьющиеся сердца воинов.
В землянке замполит пишет на листе бумаги, положив его на полевую сумку, сосредоточенный. «Наверно, пись-мо домой сочиняет», –думали бойцы и старались не ме-шать. А вскоре листок, над которым склонялся политра-ботник, снабженный надписью «Прочитай и передай това-рищу!» начал ходить по рукам, и солдаты узнавали из него о своих отличившихся в бою товарищах, о свежем опыте, родившемся в пылу горячей схватки. И вскоре уже к руко-писным поздравлениям прибавлялись личные, само собой начинался полезный разговор, опыт нескольких становил-ся достоянием всех.
Прошли дожди. Развезло дороги. Машины и орудия по кузов вязнут в грязи. Роты и батальоны нуждались в бое-запасе, по несколько дней не имели горячей пищи. Полит-работник Ширинов замечал узкое место и без лишних слов, хоть не прямое его дело, брался за него, помогал до-ставать лошадей, мобилизовывал людей, грузил вместе с бойцами на подводы, стоял до рассвета среди ночной тьмы, тусклым карманным фонариком указывал автома-шинам путь. А к утру, глядишь, и патронов, снарядов у солдат вдоволь, и котелки у бойцов полны.
...Полк на марше. Казалось, вовсе не время для бесед, но не так думал замполит Ширинов. То к одному солдату пристроится, обсудит срочные дела, то отойдет к другому. Идет батарея. И дело тоже не стоит на месте. А политра-ботник Ширинов заметил отставшего молодого бойца и уже говорил с ним, как лучше подогнать снаряжение, что подтянуть, что отпустить. А то и просто взваливал на себя часть груза и, не слушая возражений, уходил вперед. По-пробуй после этого отстать.
Политработа – занятие не для слабых. Когда над голо-вой витает смерть, когда враг силен и самоуверен, когда безотчетная тревога подчас закрадывается в самые смелые сердца, замполит Ширинов зачастую не произносил ника-ких речей, зато своей сдержанностью и хладнокровием вселял во всех солдат уверенность в своих силах, в то, что никакой враг не сможет одолеть советских богатырей.
Часто бывало по несколько атак в день. «Юнкер- сы-87», кажется, вот-вот положат бомбы прямо в твой окоп. Люди вымотались, посерели от усталости. Запавшие глаза горят лихорадочным огнем. Политработнику Шири-нову, как и всем, хочется свалиться и забыться хоть на час глубоким сном, отойти от завывания моторов и осиного свиста пуль, скинуть с с себя свинцовую усталость, прийти в себя. Но время не терпело. Ни на одну минуту нельзя отклониться от текущих дел. Ведь знал Мамед Ширинов и знали все бойцы, – пока рассказывает листок-молния о мужестве и отваге, пока придут в окоп, блиндаж, на огненный пятачок вести о том, как сражается дивизия, родной полк, батарея, пока замполит Ширинов пишет что-то, стряхивая с бумаг землю, которую бросил в воздух близко разорвавшийся снаряд, – значит, все в порядке, значит, ничего сверх обычного не произошло и боевая жизнь идет своим чередом. На войне, как на войне. И только один политработник Ширинов знал, как трудно поддержать, несмотря ни на что, заведенный порядок вещей.
Политработа на фронте не укладывалась в определен-ные рамки, но вместе с тем предполагала вполне опреде-ленный и неизменно высокий накал душ. Исходя из по-требностей текущего момента, замполит Ширинов, если выдавался относительно тихий час, рассказывал о положе-нии в мире и на других фронтах, проводил семинары и политзанятия, подбирал агитаторов, собирал и обобщал боевой опыт, который помогал солдатам лучше приспосабливаться к быстро менявшимся условиям, избегать лишних потерь. Враг усиливал напор, и политработник Ширинов вел речь о железной стойкости в обороне, напоминал о славных тра¬дициях полков и дивизии, говорил о слабых местах фа¬шистской боевой техники, призывал воинов овладевать трофейным оружием, повышать свое боевое мастерство.
Раньше, до решительного наступления на врага, вспомнил замполит 1054 артиллерийского полка Ширинов, все было ясно: партийные и комсомольские собрания, беседы, митинги, политзанятия, политинформации, пропаганда отличившихся в бою и так далее. Все это надо было проводить и здесь, но, видимо, в иной форме и в иной очередности, сегодня заниматься не тем, что запланировано, а тем, что диктовал ход боевых действий.
Не будет преувеличением сказать, что 80 процентов време¬ни, мы, политработники, находились на передовой. И жизнь нередко нарушала даже однодневные планы. Обстановка менялась ежечасно, бои иногда шли сутками, без перерыва, а поэтому приходилось часто перестраивать работу. Именно так поступал и замполит Ширинов.
Спросите солдат 1054 полка, и они, наверное, припом-нят многое из того, что сложенное вместе и составляло ем-кое и многогранное понятие – политработа.
Еще не осела взметенная взрывами пыль, как вдруг стало тихо до звона в ушах. И вот уже сворачивались са-мокрутки, завязывался разговор.
– Скажите, товарищ замполит, когда же откроют вто-рой фронт?
Мгновенное раздумье. Вопрос тяжелый. Сложный. Особен¬но когда враг давил каждый день и каждый час, когда перед твоими глазами полгорода затянуло черным дымом и короткая тревожная передышка в любую минуту может быть оборвана воем «юнкерсов», рычанием чужих танков, шедших на очередной штурм. Раздумье, которое, как выстрел. И твердый ответ, вместе с которым приходи-ло сознание того, что не только солдату, товарищу по су-ровой борьбе, сказал замполит это, но и самому себе.
– Думаю, браток, хоть союзники и хитрят, выжидают время, но второй фронт скоро они вынуждены будут от-крыть. А наше с вами дело сейчас – как можно упорнее бить фашистов.
В окоп приходила «дивизионка». Во время бесконеч-ных изматывающих боев было мало статей в газете. Зато почти ежедневно агитатор или боец писал в газету, десятки бойцов перенимали опыт отличившихся в сражениях солдат. Горди¬лись своими товарищами, по-хорошему завидовали их нелег¬кий славе, учились у них бить заклятого врага и, быть может, думали : «А не попробовать ли и самому? Чай, и я солдат не из последних!»
Газета – это тоже политработа.
Были и другие сложности, но политработник Ширинов не успокаивался до тех пор, пока черпак в солдатском котле не вставал по стойке «смирно». А там уже подходил черед заниматься другими делами – медицинской помощью раненым, баней, работой почты...
Питание, медслужба, баня, почта – это тоже политра-бота.
Замполит Ширинов не забывал и о работе среди вра-жеских солдат. В этом деле использовались сводки о по-ложении на фронтах, о потерях гитлеровских войск, печа-тались листовки, в минуты затишья из разных мест – из окопов, из развалин домов через громкоговорители транс-лировались передачи на немецком языке. Чтобы разбро-сать листовки, иной раз мастерили специальные приспо-собления. По совместительству, если можно так сказать, распространяли листовки и разведчики, которые, возвра-щаясь в свою часть после выполнения задания, оставляли правдивые тексты в немецких окопах. Разрушая бастионы геббельсовской лжи, наши политработники, в том числе и Ширинов, широко разъясняли среди войск противника правду об обращении с военнопленными в нашей армии.
Разложение войск противника – это тоже политработа.
Выстоять среди огненной бури, не потерять ни капли мужества и отваги там, где птица не поет и не зеленеет трава. Ведь на каждый квадратный метр наших позиций обрушивались тонны металла. Ветераны боев на ярких примерах героизма призывали бойцов сражаться мужест-венно и стойко, чтобы не ронять славы героев страны.
Политработники и замполит Ширинов прилагали все усилия, чтобы каждый воин знал о героизме своих стар-ших товарищей.
Боевые традиции, неразрывная связь поколений – это тоже политработа. И ее, как и другие, названные формы, умело использовал замполит Ширинов.
Неутомимые труженики войны, политработники, не делили дела не большие и малые, черные и белые, прозаи-ческие и романтические. С одинаковой охотой они стано-вились и чер¬норабочими, и мыслителями, если этого тре-бовали служение народу, защита Родины, организация от-пора врагу, так именно поступал и замполит Ширинов.
Через полчаса адского грохота небо пронзил луч про-жек¬торной установки, вспыхнули сотни разноцветных ра-кет.
И в тот час же позиции фашистов осветились десятка-ми мощных прожекторов. Там продолжали рваться снаря-ды и, несмотря на то, что земля, казалось, была насквозь пропитана влагой, поднимались густые клубы пыли.
Обстановка требовала того, что замполит полка 416-й азер¬байджанской стрелковой дивизии Мамед Ширинов взмахнет рукой и громко произнесет:
– Пошли, вперед, в атаку!
Бойцы перемахнули через бруствер неглубокой тран-шеи и побежали вслед за политработником, бежали до тех пор, пока кто-то не крикнул над ухом Ширинова.
– Вот они!
Артобстрел еще не прекратился, и появление бойцов во главе с их замполитом во вражеских траншеях вызвало там переполох. Наши солдаты поливали гитлеровцев огнем из автоматов. И снова вперед, вперед!
Бойцы и Мамед Ширинов прошли три или четыре траншеи, не теряя из виду никого из впереди бежавших –они все были рядом с ними. Огненный артиллерийский вал медленно перекатывался на запад, и все старались не отставать от замполита. Он был их поддержкой, он был их спасением.
В те предрассветные минуты бойцы прошли несколько километров, потеряв лишь пятерых солдат. Но вот и первое непреодолимое препятствие – канал. Неширокий вроде, а попробуй перемахни! Бойцы залегли и ожидали саперов.
Кругом по – прежнему раздавались взрывы, в серое небо взвивались ракеты. Кто-то вдруг крикнул:
– Ребята, мосты!
Замполит Ширинов вскочил – лицо его было выпачка-но землей, – взмахнул автоматом. И бойцы снова побежали вперед, не чувствуя ни усталости, ни того, что промокли до ниточки. Солдаты и политработники даже не заметили, как ночь перешла в день. Вперед, вперед!
За каналом уже не было хляби. Земля хоть и разрыта, вздыблена, однако местами зеленела шелковистой озимью. Бойцы бежали по ней до тех пор, пока на них не обрушил-ся шквал огня. Залегли, стали лихорадочно быстро окапы-ваться. Стало жарко – первый раз за те дни, что были на Одере, небо очистилось от туч.
Перед наступавшими бойцами были возвышенности. Рядом с Шириновым находился комполка. Он поприветст-вовал его, и тот ответил ему.
–Только бы не пошли в контратаку, гады!
Бойцы у фашистов были как на ладони, и они не жале-ли ни советских солдат, ни пуль, ни снарядов, ни мин. Но наши воины, бойцы азербайджанской стрелковой дивизии, держались. Наши пока не отстреливались – бесполезно, автоматными очередями их не достать.
Бойцы во главе с политруком Мамедом Шириновым зарывались в землю и с нетерпением ждали темноты, когда к ним подойдет подкрепление.
Вскоре появились наши самолеты, по возвышенностям ударила артиллерия. Стало легче. И все же наши бойцы несли потери...
А сбоку, слева шли в обход возвышенностей наши танки. Солдаты и замполит жадно смотрели на них – вот бы туда!
Дали бы жару немцам!
Кое-как скоротав ночь, снова пошли на возвышен-ность. И бойцы Ширинова, и их соседи, и даже артиллери-сты. В тот же день солнце снова скрылось за низкими тем-ными тучами, шел дождь, однако наши летчики ухитря-лись прорываться к вражеским позициям и бомбили, бом-били. Возвышенности окутывались клубами дыма и пыли.
Бойцы азербайджанской стрелковой дивизии Мамеда Ширинова медленно, но упрямо продвигались вперед. Гитлеровцы защищались остервенело. И все-таки, наши продвигались сквозь огонь. От воронки– к воронке, от од-ного заметного выступа – к другому. Все ближе и ближе подступы к возвышенностям... Но и в этот день бойцы не взяли этих высот.
– А наутро бой вспыхнул с новой силой. Ударили на-ши «катюши», загрохотала артиллерия. И бойцы во главе с замполи¬том Шириновым ворвались в траншеи фашистов. Однако передышки не последовало. Наскоро перекусив и пополнив боезапас, наши воины пошли дальше. На Бер-лин! Передвига¬лись на танках, автомашинах, с трудом преодолевая все сопро¬тивления врага...
День и ночь снова шли бои... Гудела, грохотала артил-лерия, с остервенением отплевывались минометы, и спра-ва, и слева, и откуда-то сверху звонко строчили автомат-чики.
Берлин – в огне. Тяжкий, страшный дым витал над крышами, стелился по исковерканной земле, проникая в дома, подвалы – в каждую щель. Дышать – нечем. И все-таки артиллеристы Мамеда Ширинова дышали, чтобы бе-жать – через дворы, вдоль и поперек улиц, швырять ли-монки в зияющие глазницы окопов и врываться во все то, что зовется Берлином.
Шестые сутки бойцы Ширинова вели уличные бои. В первые дни боя солдаты и офицеры старались маскиро-ваться, припадать к земле, рыли лопатами окопчики. А по-том было не до лопаток, не до окопов. Вперед! Вперед!... взрывается фацет – патрон годится для металла, танковая броня ему не по зубам.
И опять бойцы бежали, швыряли гранаты, перемахи-вали через препятствия. Вперед, быстрей, бой!
Невдалеке разорвался фауст-патрон. В ушах Ширино-ва – звон. Он ничего не слышал. Приложил ладонь к уху, попрыгал на одной ноге, как после купания, не помогло. Произвел выстрел просто так, чтобы услышать хоть какие-то звуки. Плохо, но начал слышать! Потом прошло.
От выстрелов нашего орудия загорелся еще один танк. Но не на той улице, где наши находились, а слева, в пере-улке, Ширинов увидел, как танкисты открыли люк, скати-лись на мостовую. Один из них объят пламенем. Упав на землю, он пытался сбить огонь. Наши открыли по враже-ским солдатам огонь.
Во второй половине дня к артиллеристам Ширинова пробрался парторг полка. Высокий, стройный, розовоще-кий, он крикнул прямо с порога:
– Товарищи, наши взяли Рейхстаг!
– Ура!
Шириновым, как и всеми бойцами, эти слова были встречены с ликованием.
Рано утром 16 апреля 1945 года земля продолжала дро-жать, выстрелы и разрывы сливались в один сплошной гро-хот, за которым замполит 1054 полка 416-й дивизии не сразу услышал самолетный гул. В серевшем рассвете штурмовики появились неожиданно. Почти цепляясь за вершины деревь-ев, они прошмыгнули на запад густой черной массой. А вслед за ними на порядочной высоте туда же поплыли бомбардировщики, надрывно, тяжело гудя моторами.
Началось!
У замполита Мамеда Ширинова комок подступил к гор-лу.
Не мог сдержать волнение, не верилось – неужели это последний рывок, неужели скоро конец. Поднял руку, хотел вытереть глаза и только тогда увидел боевой настрой всех своих подчиненных и они крикнули «Ура»
Артиллеристы тоже крикнули «Ура» кто-то пальнул в небо.
Бойцы оживились. Скоро всему конец – дыму, копоти, кирпичной пыли, которая незримо витала в воздухе и сушила горло. И пострижемся, и побреемся, – не в шутку, а на самом деле. Нет, сначала отоспимся. Никогда в жизни Мамед Ширинов не хотел спать так, как тогда в Берлине.
Однако праздничное настроение у всех как рукой сняло, когда артиллеристы снова двинулись вперед. На этот раз продирались сквозь немецкие автоматные очереди не по улице, а по дворам. Лезли через какие-то завалы, отстреливались из-за углов, из-за обшарпанных, полуразрушенных стен. Весь квартал в руинах – видно, здорово поработала здесь наша авиация. Фашисты сопротивлялись с огромной яростью, но все равно были обречены на поражение, полное поражение.
Мамед Ширинов знал, как и все наши воины, что мир ко-гда-нибудь наступит, верили и все же где-то в глубине души таилось тщательно скрываемое от самого себя и от посторонних сомнение:
«Дожил! Дошел!» – думал тогда каждый про себя, радо-вался, но вслух не высказывал, как бы стесняясь перед памя-тью тех, кто не дожил до этого часа. Не дошел вместе со всеми.
Долгим и нелегким был путь к Берлину.
И с волнением слушал Мамед Ширинов тогда стихи по-эта Владимира Карпенко:
Еще невнятна тишина,
Еще в патронниках патроны,
И по привычке старшина,
Пригнувшись, мчится к батальону.
Еще косится автомат
На окна черные провалы,
Еще цивильные дрожат
И не выходят из подвалов.
И тишиною потрясен
Солдат, открывший миру двери,
Не верит в день, в который он
Четыре долгих года верил!
2 мая 1945 года, Берлин.
Долгим и нелегким был путь Мамеда Ширинова к Бер-лину.
Но он дошел, выжил и победил!
Слава и почет ему в веках!
Слава!
Александр Гритченко
|
| |
|
|
